Николай Бурляев: Кино не «доходный промысел», а возвышение души

Сыграв роль Бориски Моторина в фильме "Андрей Рублев", актер уже вошел в историю мирового кинематографа. Кадр из фильма

По пальцам пересчитать

- Николай Петрович, помнится, задумывая форум, вы ориентировались на Эдинбургский фестиваль искусств. Похоже, получилось?

- Считаю, у нас интереснее: проводим фестиваль не месяц, как в Эдинбурге, а в течение всего года в нескольких регионах России, а также в других странах, например, в Болгарии и Сербии. Помимо кинофорума, театрального и музыкального фестивалей, художественных выставок, как в Эдинбурге, приглашаем литераторов, авторов экологических фильмов, а также мастеров русского боевого искусства. Если в Эдинбурге делают до 50 программ, то у нас их в 10 раз больше.

Зрители настолько сердечно и с таким воодушевлением воспринимают все наши мероприятия, что вице-президент «Золотого витязя», профессор Софийской киноакадемии Маргарит Николов каждый раз говорит: «Этот форум - самый лучший». Ну, в самом деле, где вы еще увидите, как на закрытии форума весь зал встает и вместе с участниками поет: «Встань за веру, Русская земля!»

- Каким был этот юбилейный путь?

- В отличие от Минкультуры и кинопрокатчиков скажу, что поводов для веселья нет. Мы пришли к катастрофе отечественного кинематографа. Сколько великих имен было у нас до перестройки: Эйзенштейн, Довженко, Пудовкин, Пырьев, Герасимов, Ромм, Чухрай, Ростоцкий, Бондарчук, Тарковский, Шукшин, Кулиджанов, Озеров, Рязанов, Никита Михалков… Кто может составить им конкуренцию во времена после перестройки? Тот же Михалков, Сокуров, Хотиненко, Лунгин с «Островом» - и все. Вот в чем беда.

Российский кинопрокат словно стал отделением американского кинопроката. Идя в современные кинотеатры, покупая билеты, глядя на все эти триллеры и блокбастеры, мы невольно увеличиваем мощь Голливуда. Наши мальчики и девочки воспитываются на чуждых нашей культуре основах. Государство и чиновники от кино избрали ложный путь развития, ориентируясь на «доходный промысел» на кинорынке.

«Витязь» пропишется в Севастополе?

- Способен ли «Золотой витязь», работающий под девизом «За нравственные идеалы. За возвышение души человека», противостоять этому натиску киноширпотреба?

- Кинофорум родился в 1992 году вопреки наступавшей эре культурного умопомрачения. Мы последовательно делали свое дело, и случилось так, что дух «Золотого витязя», его девиз легли в основу новой государственной культурной политики. Указ Президента
В. В. Путина о новой культурной политике появился в декабре 2014 года.

Либералы забеспокоились - снова цензура? Напрасно. Я первым выступил бы против: из 70 моих фильмов - 20 пролежали на полке в общей сложности 250 лет. Путин ввел во всех министерствах общественные советы, с их помощью отныне будет регулироваться работа Минкультуры. В результативности Общественного совета все убедились на примере разборок с оперой «Тангейзер» в Новосибирске. Если раньше дети, приходя в зрительные залы, не были защищены от пошлости и провокаций иных «режиссеров», то сейчас ситуация изменилась.

Если говорить о достижениях «Золотого витязя» - в нашей коллекции около 7700 фильмов, прошедших строгий отбор. Ежегодно добавляется 200 новых названий. За 15 лет на территории от Владивостока до Косова, от Калининграда до Северного Кавказа, в Болгарии, Сербии, Черногории, Польше, Финляндии, Китае, Чехии мы открыли около 100 киноклубов альтернативного кино.


Автор фото: Юрий Строков

Местом постоянной прописки мечтаем обрести Севастополь, в прошлом году МКФ «Золотой витязь» впервые провели именно там. Мы заключили соглашение с губернатором Севастополя, обязавшись отвечать за культурную политику города.

- У вас и в Москве появились надежные соратники…

- Министр МЧС Владимир Андреевич Пучков первым из руководителей высокого ранга отреагировал на указ
В. В. Путина и в апреле прошлого года открыл Институт культуры МЧС России, предложив мне возглавить новую структуру. «Золотой витязь» и МЧС, можно сказать, обрели друг друга - 25 лет мы шли параллельным курсом: МЧС спасало жизнь человека, «Золотой витязь» боролся за его душу.

Нужно жить с чувством полета

- Что значат в вашем творчестве фильмы-юбиляры Андрея Тарковского «Иваново детство» и «Андрей Рублев»?

- Это судьбоносные категории в моей жизни. В позапрошлом году мне довелось представлять фильмы Тарковского в Каннах, и я, пожалуй, впервые за 30 лет решил посмотреть фильм целиком.

Зал был заполнен на две трети. На протяжении всего просмотра стояла абсолютная тишина. Когда фильм кончился, аплодировали так, что я понял - фильм и сегодня живой. Когда мы встретились, мне было 14, а ему 29. А сейчас мне на 14 лет больше, чем было Андрею, когда он ушел из жизни. Я его перерос во времени. Правы режиссеры, которые говорили, что Андрей Тарковский - режиссер номер один.

- Впечатление такое, что новелла «Колокол» в «Андрее Рублеве» игралась вами в состоянии озарения…

- Ощущение правильное, потому что образ Бориски и есть мое озарение. Изначально Тарковский писал для меня роль Фомы - ученика Андрея Рублева, которого в результате замечательно сыграл Михаил Кононов. После окончания работы над «Ивановым детством» какое-то время мы с Андреем представляли фильм на премьерных показах, а потом наступила долгая пауза. Фильм ездил по международным кинофестивалям, получил два десятка премий, но меня никуда не приглашали.

Прошло три года. Я думал, что Андрей забыл обо мне. Потом узнал, что Тарковский будет снимать «Андрея Рублева», и - радость - вдруг мне звонят: «Андрей Арсеньевич приглашает вас на пробы в «Андрее Рублеве». Поначалу пробовался на роль Фомы, но не по мне был этот персонаж. Не мое. Когда я узнал, что у меня все же будет проба на Бориску - ликовал. Вот тут-то и появилось то чувство полета, с которым я прожил всю эту роль. И вот мы начали пробу. Андрей, как обычно, ходит-шутит, а потом вдруг подходит ко мне и начинает что-то шептать на ухо, как прежде, на «Ивановом детстве», когда готовил меня к съемке. Он начал работать со мной. Сделали пробу, и Андрей меня утвердил.

- Что для вас было главным, когда вы снимали фильм «Лермонтов»?

- Это фильм судьбы, моя исповедь через Лермонтова, и я подписываюсь почти под каждым кадром. Возможно, нужно было жестче корректировать некоторых актеров, но это детали, самое главное, я спел песню своей души. Мы с Тарковским не договаривались, но почему-то тема жертвы и у него, и у меня стала главной в творчестве.