Памятник необидчивых

На набережной Томи, среди неспешно гуляющих горожан, стоит неподвижная фигура. Приглядевшись, угадываешь в ней памятник: чудаковатого вида господин в мешковатом пальто, шляпе, пенсне и с зонтиком. Этакий гость из прошлого века. Но почему он босой, отчего у него такие большие ступни ног? Подпись, опоясывающая невысокий пьедестал, сражает неожиданностью: «Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и не читавшего «Каштанку».

Неужели это Чехов – один из самых утонченных русских писателей? Но почему его изобразили в таком нелепом виде? Заглянем в биографию писателя и побываем в мастерской скульптора Леонтия Усова.

В Томске Чехов гостил в мае 1890 года во время поездки на Сахалин. В места отдаленные его влек гражданский долг: проехать по следам ссыльных, посмотреть, в каких условиях они обитают. А еще Чехову хотелось развеять хандру. В письмах к друзьям он жаловался, что ему «скучно и нудно». И что едет он «не для наблюдений и впечатлений, а просто для того, чтобы пожить полгода не так, как жил до сих пор». На Томск путешественник возлагал особые надежды, считая, что там откроет для себя нечто новое. 

Но Томск встретил Чехова неприветливо. Городу классик посвятил 2 из 9 очерков цикла «Из Сибири». В одном он описывает переправу через Томь, разлившуюся во время половодья. Когда путешественник ждал лодку, чтобы перебраться на противоположный берег, шел дождь вперемешку со снегом, слышался гром – как «предвестник чего-то грозного и страшного». А когда лодка отчалила, налетел порывистый ветер, «поднявший валы». Все «пассажиры», почувствовав смертельную опасность, «плыли молча и сосредоточенно». 

Вероятно, ужас близкой смерти не прошел бесследно. «Томск – скучнейший город, – сетовал Чехов в письмах к друзьям. – Если судить по пьяницам, с которыми я познакомился, то и люди здесь прескучнейшие». С кем же встречался писатель? С издателями местных газет – «забулдыгами», с интеллигентными ссыльными, которые, потеряв «надежду на лучшее», тоже спивались, опускались и умирали в страшной нищете. Когда краеведы сделали эти отзывы достоянием общественности, томичи восприняли их очень болезненно. Ведь они привыкли считать себя умными и образованными, а Чехов заявил, что «Томск гроша медного не стоит». И существует устойчивое мнение, что томичи отомстили классику, установив ему такой памятник. Но автор – скульптор Леонтий Усов – уверяет, что домыслы неверны.

– Сам я родом из Архангельска, и когда приехал работать в Томск, заметил странную реакцию: когда начинаешь говорить о Чехове, томичи сразу тушуются: «да, замечательный, великий писатель, но мы ему не угодили». И такая в их голосе слышится горечь, такая затаенная обида. Лично я думаю – зря переживают. Вот когда Чехов проезжал Екатеринбург, он написал всего лишь одну бесцветную фразу: «Так себе городишко». А с Томском у него сложились целые отношения, пусть и не слишком романтические. Да, ему здесь все не понравилось: «женщин красивых нет», «люди вумные» – во всех этих словах чувствуется насмешка. А уж город он и вовсе не пощадил, назвав его «свиньей в ермолке».

– Конечно, он поставил Томску того времени точный диагноз, хотя и неисчерпывающий. Да, это был провинциальный город, где было полно каторжных – отсюда безудержное пьянство, дикие нравы. Но ведь университет он так и не посетил, зато заглянул во все местные трактиры и рестораны. Больше всего ему понравился «Славянский базар», он писал друзьям, что кормят там отменно, но пройти к нему невозможно – «грязь невылазная». По легенде, Антон Павлович даже потерял калошу по пути в полюбившийся ресторан. Поэтому, прибегнув к гротеску, я изобразил его с босыми ногами.

– Но ведь Томск, по его впечатлению, город нетрезвый, а выпивший человек часто валяется на земле, смотрит на все снизу вверх, восприятие у него искажается. Первое, что попадает в его поле зрения, – ноги, и кажутся они огромными, а лицо видится расплывчатым. Поэтому, создавая скульптуру, я не добивался портретного сходства с Чеховым. Вообще-то сначала я сделал скульптуру из дерева – чтобы помочь друзьям изжить комплексы. Они приходили ко мне в мастерскую, смеялись и уговорили меня отлить Чехова в бронзе. Да и повод подвернулся – 400-летие Томска. В 2004 году памятник установили на том месте, где Антон Павлович реально мог стоять: на набережной – спиной к реке, в которой он чуть не утонул, и лицом – к «Славянскому базару», где любил обедать.

– Нет, потому что Чехову была не чужда самоирония, подтрунивание над собой. Достаточно вспомнить, как он подписывал ранние юмористические рассказы – Антоша Чехонте, то есть несколько самоуничижительно. Памятник я делал с трепетом и нежностью, с мягким юмором. Некоторые видят в этой скульптуре сатиру, но ошибаются – я никогда не злобствую. Вообще Чехова не нужно воспринимать однозначно, как многие творческие люди, он был противоречивым человеком: меланхоличным, нервным и в то же время – жизнерадостным и общительным.

– Ну и пусть, знаю, что томичи идут к нему с любовью. Вокруг Чехова уже сформировались традиции, например студенты трут ему нос перед сессией, а их в Томске около 100 тысяч, поэтому нос уже так отполирован, что сияет на солнце. Вообще, к этому памятнику равнодушно никто не относится – восхищаются, возмущаются. 

Весной и летом у памятника поэты читают стихи, играют музыканты, танцуют пары. Это говорит о том, что не скованные предрассудками люди приняли памятник и полюбили его.

Томск