Послание потомкам

В свою очередь, министр культуры РФ, председатель Российского военно-исторического общества Владимир Мединский сообщил журналистам, что экспозиция должна «напомнить нашим соотечественникам и рассказать молодежи, какую цену за победу заплатила наша страна». А еще наглядно показать, что было бы, если бы неприятель все-таки победил. Оказавшись на выставке, убеждаешься: организаторы смогли добиться поставленной цели. Мультимедийная, интерактивная выставка, представляющая редкие фотографии, документы и кинохронику, не только просвещает, но и оказывает очень сильное эмоциональное воздействие. И кажется, что вряд ли кто-то уйдет отсюда спокойным – разве что тот, у кого нет сердца... 

В самом начале экспозиции оказываешься, словно на распутье. Черные шаги ведут налево, красные – направо. Отправимся сначала в тот зал, куда ведут черные. Германия поднимается с колен, униженная версальскими решениями, изнуренная кризисом. Сотни тысяч немцев приветствуют, словно мессию, нового лидера – сотни тысяч рук воздеты к солнцу. Грохочут литавры в ритме маршей. Вот вздымаются языки костров, в которых горят книги, гремят подошвами тяжелых сапог факельные шествия. В это время остальная Европа еще не чувствует запаха пороха: там танцуют фокстрот в интерьерах ар-деко, ведут праздные разговоры в уютных парижских кафе, играют в футбол. Но скоро весь мир узнает истинное лицо нацизма. Поворачиваешь за угол этой части зала – и далее начинается ад: Треблинка, Бухенвальд, Ясеновац, Майданек, Дахау, Освенцим… То, что демонстрируют фотографии и статистические данные, лучше не видеть и не читать впечатлительным людям, пожилым и детям. Даже взрослый и здоровый человек чувствует здесь ужас и негодование. У ворот со страшной надписью «Arbeit macht frei» – «Труд делает свободным» – сложены чемоданы и верхняя одежда. Два узких прохода – и ты оказываешься в темном помещении, со стен которого с застывшим ужасом в глазах взирают узники. 

Одно фото поражает в самое сердце: девушка что-то кричит не то фотографу, не то направившему на нее оружие карателю. Очевидно, это последние слова… Здесь же – белыми буквами на черном фоне – воспоминания тех, кто прошел настоящие круги ада, но выжил. Самуэль Вилленберг вспоминал, как немцы заставили его сортировать одежду убитых узников. И однажды ему попалась одежда его сестер.

«Вспоминаю, как я держал эти вещи и сжимал губы от беспомощности и ненависти», – говорил он. Этот зал – имитация газовой камеры. Темно, и не покидает ощущение безысходности. Но вот в конце видится проем в стене – скорее туда. Но дальше уже начинается самое страшное – зал, имитирующий крематорий. Кирпичная кладка, приглушенный и беспокойный красный отсвет ламп, грохот железных заслонок… Пробираешься этими узкими коридорами, внезапно натыкаясь на груду пепла. Хочется как можно скорее покинуть эти стены. 

Вдруг где-то начинает мерещиться просвет – выход есть! Выходишь наружу, на свет и жадно вдыхаешь воздух, так, словно его долго не хватало. Но на душе по-прежнему тяжело: ты вышел, а у тех, кто оказывался в настоящих крематориях, выхода не было… Пройти в следующий зал можно только через ворота, имитирующие те самые ворота Аушвица. И на секунду представляешь, что чувствовали тысячи узников 27 января 1945 года, когда лагерь был освобожден Красной армией… И вот где-то вдали грохочут орудия, слышится русская речь. 

Движемся в другой зал, куда ведут уже красные следы. Раздается стук ключа радиста, писк сигналов из блиндажа. Поднимаешь голову и видишь над собой колеса подбитого нацистского танка – огромная махина зависла на крыше блиндажа. Заходим в другой блиндаж – медсестра мотает бинты, на стенах – карты наступлений. Здесь же военные реликвии – знаменитый пистолет-пулемет «ППШ» маршала Василевского и шашка маршала Жукова. Этот зал символизируют дорогу к победе. Пробираемся дальше – то здесь, то там мелькают нацарапанные названия освобожденных городов, счастливые лица горожан, бросающих цветы в знак приветствия советским солдатам. И вот венчает этот путь копия знаменитой статуи в берлинском Трептов-парке – высокий солдат, держащий на руках ребенка. Символ мира, освобожденного советским воином. 

Символ новой жизни, собирательный образ всех последующих поколений, которых могло просто не быть, если бы в 1945 году над Рейхстагом не взвилось бы знамя Победы… Слова о памяти, которую мы должны передать детям, о преступлениях, которые нельзя забывать и прощать, звучат в голове рефреном… Но вот уезжают с церемонии высокие гости. Залы наполняются обычными посетителями. Появляется группа молодежи – вероятно, студенты – и… начинает делать селфи (т.е. фотографировать самих себя на телефон) на фоне виселиц, газовых камер и ворот Аушвица. Смеясь, улыбаясь – будто на фоне дворца Золушки в Диснейленде. Еще ужаснее то, что никто из взрослых не делает замечаний. Неужели никто не видит? Направляюсь, едва сдерживая гнев, чтобы провести воспитательную работу, хотя и не жду ничего хорошего в ответ. 

«Любую можно кашу моровую затеять с молодежью горлопанской, которая Вторую мировую уже немного путает с Троянской», – как писал Игорь Губерман. Но внезапно меня опережает молодой человек, такой же студент, как и они. И спокойно (у меня бы так не получилось), доходчиво объясняет: это не подходящее место для фото, а этих людей уже давно нет в живых. И вот в этот момент и падает камень с души: не все еще потеряно… Ведь эта выставка – не для того, чтобы лишний раз разбередить душу пенсионерам. Не для того, чтобы еще раз напомнить взрослым – в большинстве своем они знают о том, какой ценой далась победа, от дедов и прадедов. Эта выставка обращена к тем, кто, к сожалению, не застал живых ветеранов, кто книгам предпочитает гаджеты, кто ошибочно полагает, что мир был, есть и будет всегда и что для этого не нужны никакие усилия человека. Наивные заблуждения.