Снег над Брестской крепостью
Корреспондент «СВ» встретился с одним из первых зрителей фильма "Брестская крепость" и одновременно продюсером, председателем ТРО Союза Игорем УГОЛЬНИКОВЫМ, который рассказал об истории создания картины.
Корреспондент «СВ» встретился с одним из первых зрителей фильма "Брестская крепость" и одновременно продюсером, председателем ТРО Союза Игорем УГОЛЬНИКОВЫМ, который рассказал об истории создания картины.
– Игорь Станиславович, на мой взгляд, фильм «Брестская крепость» – не только кинематографическое произведение, но и своеобразная союзная акция, посвященная 65-летию Великой Победы и, отчасти, десятилетнему юбилею Союзного государства. Насколько органично совместились и в замысле, и в процессе работы такие разные задачи? И как вы пережили подобную раздвоенность?
– Это была даже не раздвоенность, а «растроенность». А еще «расстроенность» – потому что не все понимали, ради чего этот фильм делается. А «растроенность», потому что было три идеи. Первая – это действительно организовать и провести акцию. Создание фильма даже прописано было как мероприятие Союзного государства (хотя слово «мероприятие» здесь не совсем подходит). Вторая – снять интересный фильм для зрителей, прежде всего молодого поколения, чтобы они увидели и прочувствовали, что такое Великая Отечественная война в жизни их дедов и прадедов, в истории нашей страны. Чтобы они очень отчетливо представили, какая трагедия – героическая трагедия – происходила в Бресте. И третья – очень личная идея – сделать небольшую, камерную картину на эту тему. Не масштабное эпическое полотно, а историю одного конкретного человека, оказавшегося в водовороте тех исторических событий. К сожалению, не во всем удалось совместить эти три задачи.
– На меня произвело впечатление то, как тщательно создатели фильма подошли к вопросу о воссоздании исторической правды…
– Я настаивал, чтобы это снималось в крепости. Чтобы консультанты работали с актерами прямо на месте событий. И я был прав. Правда и память этих мест сработали. Героическая и трагическая аура, если хотите, стала определяющей для поведения всех участников процесса. Я видел, как актер Андрей Мерзликин, исполнитель главной роли Кижеватова, внимательно слушал про все, что тут говорилось, как он заставлял пограничников показывать и объяснять ему некоторые детали, как он читал документы. И каким он был потом на съемках. Какая-то особенная наполненность тематикой и эмоциями была на площадке… В общем, я не ошибся. Причем такой эмоциональный подъем был у каждого – от актеров до массовки. Ведь у нас каждый второй житель Бреста снялся. Однажды таксист, который меня подвозил, сказал – как жаль, что я не снялся в этом фильме. И для меня это было дорого. Мне кажется, фильм для многих его участников станет очень важным событием в жизни и творческой карьере.
– О войне снято так много, что наверняка у всех, кто снова берется за эту тему, возникает проблема преодоления сложившихся стереотипов и штампов…
– Это была самая главная задача режиссера-постановщика Александра Котта. Пережить это все заново – и не исказить историческую правду. И при этом остаться интересным современному зрителю. По-моему, ему это удалось.
Приходилось все время идти на компромиссы. На общественное обсуждение сценария пришлось пойти. Хотя это нонсенс – обсуждать сценарий должны только художники, продюсеры и заказчики картины. А тут все бросились дискутировать по поводу ряда эпизодов – пришлось после обсуждения переделывать сценарий. Например, ветераны категорически, вплоть до угроз написать об этом президентам, не хотели оставлять сцены, где люди сдаются в плен. «Не мог советский солдат сдаться в плен, да уж тем более в таком масштабе». Я ссылался на документы и на мнение наших консультантов в крепости, которые документально подтверждали данные о том, что большая часть солдат сдалась, что в первые дни войны всех преследовал жуткий страх, такой страх, что солдаты повязывали себя подушками. Чтобы не поцарапаться от осколков. Я настаивал на том, что, показав такой массовый страх, мы подчеркиваем героизм и мужество тех, кто остался в крепости, кто принял решение сражаться до последнего патрона.
– Насколько важна вам была правда в деталях, помогающих воссоздать картину того времени?
– И в костюмах, и в реквизите, и в аксессуарах, и в вооружении героев фильма должна быть предельная точность, и она была соблюдена. Художник по костюмам Сергей Стручев пришел в эту картину после фильма Никиты Михалкова «Утомленные солнцем-2». Было сделано очень много военной формы. Мы даже один комплект обмундирования нашли на чердаке в Бресте – форма пограничника 41-го года, представляете, какая уникальная ценность! Уникальна и сама декорация – в современном отечественном кинематографе вы точно не найдете аналогов, даже на исторических проектах последнего времени. Первоначально мы планировали сделать декорацию с использованием самого мемориала, но выяснилось, что это делать невозможно и по этическим соображениям, и по практическим. Невозможно «взрывать», невозможно достраивать. Поэтому начали строить сами. Но при строительстве ворот выяснилось, что сначала нужно еще и «разминировать» эту территорию. Было вырыто полторы тысячи предметов тех времен, даже бомбы были неразорвавшиеся. Вот так постепенно наша декорация обрастала и обустраивалась и приобрела очень реальный вид.
– Скажите, как вели себя и что чувствовали на съемках люди – пожилые и молодые?
– Это брестчане. Им объяснять, что здесь происходило и как на это нужно реагировать, не приходилось. Казалось бы, 65 лет со дня Победы и почти 70 – с начала войны, а все это очень живо в нас. И очевидно, что наш тост – лишь бы не было войны – до сих пор актуален. Я не думаю, что я лично сильно отличаюсь по мировоззрению от моего деда, папы и моей мамы. И, конечно, есть вещи, на которые мы смотрим одинаково. Мое поколение все-таки успело эмоционально, душевно воспринять историю и атмосферу того времени от наших родителей. А вот наши дети уже далеки от него.
– Так вот для них-то и важны такие фильмы, как «Брестская крепость». Это как раз и вызывает в молодых людях тот эмоциональный порыв.
– Любые акции, воскрешающие память о войне и нашей Победе, крайне важны. Это обязательно нужно делать как в своей стране, так и во всем мире, поскольку, что греха таить, умалчивается заслуга Советского Союза в Победе над гитлеровской Германией. Вот это надо показывать и отстаивать историческую правду. Два года назад, 22 июня мы помолились в мемориале, попросили у тех, кто лежит там, в той земле, разрешения снять фильм про них. Сделали это вторично через год. И перед началом съемок. Я чувствую их помощь и огромную ответственность перед ними.
* * *
Когда мы прощались, Игорь Станиславович вдруг вспомнил почти мистический эпизод. По сценарию, в конце картины последний защитник должен был выйти из разрушенной крепости на чистый, белый, только что выпавший снег. Очень нужен был именно такой кадр. Но в Беларуси в это время снег – нечастый гость. К тому же остался только один последний, расписанный в бюджете день съемок – 15 октября. Многим из группы в эту ночь не спалось… А когда наутро первым делом бросились к окнам, увидели тот самый чистый первозданный снег, который подарило фильму небо над Брестом.
Беседовала
Елена СлободЧикова
– Игорь Станиславович, на мой взгляд, фильм «Брестская крепость» – не только кинематографическое произведение, но и своеобразная союзная акция, посвященная 65-летию Великой Победы и, отчасти, десятилетнему юбилею Союзного государства. Насколько органично совместились и в замысле, и в процессе работы такие разные задачи? И как вы пережили подобную раздвоенность?
– Это была даже не раздвоенность, а «растроенность». А еще «расстроенность» – потому что не все понимали, ради чего этот фильм делается. А «растроенность», потому что было три идеи. Первая – это действительно организовать и провести акцию. Создание фильма даже прописано было как мероприятие Союзного государства (хотя слово «мероприятие» здесь не совсем подходит). Вторая – снять интересный фильм для зрителей, прежде всего молодого поколения, чтобы они увидели и прочувствовали, что такое Великая Отечественная война в жизни их дедов и прадедов, в истории нашей страны. Чтобы они очень отчетливо представили, какая трагедия – героическая трагедия – происходила в Бресте. И третья – очень личная идея – сделать небольшую, камерную картину на эту тему. Не масштабное эпическое полотно, а историю одного конкретного человека, оказавшегося в водовороте тех исторических событий. К сожалению, не во всем удалось совместить эти три задачи.
– На меня произвело впечатление то, как тщательно создатели фильма подошли к вопросу о воссоздании исторической правды…
– Я настаивал, чтобы это снималось в крепости. Чтобы консультанты работали с актерами прямо на месте событий. И я был прав. Правда и память этих мест сработали. Героическая и трагическая аура, если хотите, стала определяющей для поведения всех участников процесса. Я видел, как актер Андрей Мерзликин, исполнитель главной роли Кижеватова, внимательно слушал про все, что тут говорилось, как он заставлял пограничников показывать и объяснять ему некоторые детали, как он читал документы. И каким он был потом на съемках. Какая-то особенная наполненность тематикой и эмоциями была на площадке… В общем, я не ошибся. Причем такой эмоциональный подъем был у каждого – от актеров до массовки. Ведь у нас каждый второй житель Бреста снялся. Однажды таксист, который меня подвозил, сказал – как жаль, что я не снялся в этом фильме. И для меня это было дорого. Мне кажется, фильм для многих его участников станет очень важным событием в жизни и творческой карьере.
– О войне снято так много, что наверняка у всех, кто снова берется за эту тему, возникает проблема преодоления сложившихся стереотипов и штампов…
– Это была самая главная задача режиссера-постановщика Александра Котта. Пережить это все заново – и не исказить историческую правду. И при этом остаться интересным современному зрителю. По-моему, ему это удалось.
Приходилось все время идти на компромиссы. На общественное обсуждение сценария пришлось пойти. Хотя это нонсенс – обсуждать сценарий должны только художники, продюсеры и заказчики картины. А тут все бросились дискутировать по поводу ряда эпизодов – пришлось после обсуждения переделывать сценарий. Например, ветераны категорически, вплоть до угроз написать об этом президентам, не хотели оставлять сцены, где люди сдаются в плен. «Не мог советский солдат сдаться в плен, да уж тем более в таком масштабе». Я ссылался на документы и на мнение наших консультантов в крепости, которые документально подтверждали данные о том, что большая часть солдат сдалась, что в первые дни войны всех преследовал жуткий страх, такой страх, что солдаты повязывали себя подушками. Чтобы не поцарапаться от осколков. Я настаивал на том, что, показав такой массовый страх, мы подчеркиваем героизм и мужество тех, кто остался в крепости, кто принял решение сражаться до последнего патрона.
– Насколько важна вам была правда в деталях, помогающих воссоздать картину того времени?
– И в костюмах, и в реквизите, и в аксессуарах, и в вооружении героев фильма должна быть предельная точность, и она была соблюдена. Художник по костюмам Сергей Стручев пришел в эту картину после фильма Никиты Михалкова «Утомленные солнцем-2». Было сделано очень много военной формы. Мы даже один комплект обмундирования нашли на чердаке в Бресте – форма пограничника 41-го года, представляете, какая уникальная ценность! Уникальна и сама декорация – в современном отечественном кинематографе вы точно не найдете аналогов, даже на исторических проектах последнего времени. Первоначально мы планировали сделать декорацию с использованием самого мемориала, но выяснилось, что это делать невозможно и по этическим соображениям, и по практическим. Невозможно «взрывать», невозможно достраивать. Поэтому начали строить сами. Но при строительстве ворот выяснилось, что сначала нужно еще и «разминировать» эту территорию. Было вырыто полторы тысячи предметов тех времен, даже бомбы были неразорвавшиеся. Вот так постепенно наша декорация обрастала и обустраивалась и приобрела очень реальный вид.
– Скажите, как вели себя и что чувствовали на съемках люди – пожилые и молодые?
– Это брестчане. Им объяснять, что здесь происходило и как на это нужно реагировать, не приходилось. Казалось бы, 65 лет со дня Победы и почти 70 – с начала войны, а все это очень живо в нас. И очевидно, что наш тост – лишь бы не было войны – до сих пор актуален. Я не думаю, что я лично сильно отличаюсь по мировоззрению от моего деда, папы и моей мамы. И, конечно, есть вещи, на которые мы смотрим одинаково. Мое поколение все-таки успело эмоционально, душевно воспринять историю и атмосферу того времени от наших родителей. А вот наши дети уже далеки от него.
– Так вот для них-то и важны такие фильмы, как «Брестская крепость». Это как раз и вызывает в молодых людях тот эмоциональный порыв.
– Любые акции, воскрешающие память о войне и нашей Победе, крайне важны. Это обязательно нужно делать как в своей стране, так и во всем мире, поскольку, что греха таить, умалчивается заслуга Советского Союза в Победе над гитлеровской Германией. Вот это надо показывать и отстаивать историческую правду. Два года назад, 22 июня мы помолились в мемориале, попросили у тех, кто лежит там, в той земле, разрешения снять фильм про них. Сделали это вторично через год. И перед началом съемок. Я чувствую их помощь и огромную ответственность перед ними.
* * *
Когда мы прощались, Игорь Станиславович вдруг вспомнил почти мистический эпизод. По сценарию, в конце картины последний защитник должен был выйти из разрушенной крепости на чистый, белый, только что выпавший снег. Очень нужен был именно такой кадр. Но в Беларуси в это время снег – нечастый гость. К тому же остался только один последний, расписанный в бюджете день съемок – 15 октября. Многим из группы в эту ночь не спалось… А когда наутро первым делом бросились к окнам, увидели тот самый чистый первозданный снег, который подарило фильму небо над Брестом.
Беседовала
Елена СлободЧикова
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
