[45] Что ты, влятка подлая, сделала...

Вы не задумывались, почему нынешний дикий, нет – дичайший рост цен на продукты первой необходимости самым непостижимым образом совпал с назначением Виктора Зубкова на пост премьера? Что за бескормица вдруг свалилась на нас, что цены на хлеб, молоко, сыр, подсолнечное масло словно взбесились? На 50-100 процентов! Еще месяц назад мы слышали про «экономический рост», «стабильность» и «прогнозируемость», а нынче – погляди в окно. Какая уж тут стабильность, если вчера сыр стоил 130-150 рублей за 1 кг, а сегодня – 240-260! «Торгашная мафия» не дремлет

Идет испытание. Испытывают на прочность нового главу правительства, заявившего, что подавление коррупции станет приоритетным направлением в работе его кабинета. Таких целей не выдвигал ни один из его предшественников – ни уравновешенный М. Фрадков, ни нервный «златоуст» В. Черномырдин, ни тем более внук двух писателей – Е. Гайдар. И не надо других объяснений.
«Торговая мафия», которая существует с советских времен, «ценовой войной» решила «перевести стрелки» народного гнева на нового премьера. И теперь внимательно наблюдает – какие шаги он предпримет? Не растеряется ли? Не наделает ли глупостей? Не скатится ли к административно-командным решениям, чтобы тут же обвинить его в «обкомовском стиле руководства»? И поймет ли, что «бороться с коррупцией» – это непозволительная роскошь даже для хозяина Белого дома?
– Надо создать структуру, – заявил Виктор Алексеевич на встрече с депутатами Госдумы. – Уполномоченный орган типа Росфинмониторинга, чтобы эта структура повседневно, регулярно, а не от случая к случаю разбиралась с вопросами коррупции.
Ну кому понравится такое намерение? Ведь за ним, по меньшей мере, и выражение недоверия правоохранительным органам, которые, по разным причинам, просто не в состоянии остановить разгул лихоимства.
Конечно, стыдоба несусветная. Как заявил первый замгенпрокурора Александр Буксман, «объем рынка коррупции в нашей стране сопоставим по доходам с федеральным бюджетом и оценивается в 240 с лишним миллиардов долларов». Самые взяткоемкие министерства тоже хорошо известны.
Согласно исследованиям, это Минздравсоцразвития (вымогательства врачей, поставка лекарств и медоборудования). Это фурсенковское Минобрнауки (приемные комиссии вузов, торговля сиротами под видом международного усыновления). Это МВД (ГИБДД, следствие). Это суды и прокуратура («отмазка» от зоны), Минобороны («отмазка» от службы). Ну и, конечно, «надменная каста чиновников» – от местных администраций до министерств, – которая, по выражению президента В. Путина, рассматривает свою должность как бизнес.
Только что Международный антикоррупционный центр «Трансперенси Интернешнл» («Международная прозрачность») привел свежие данные об индексе восприятия коррупции. Оказывается, взяткоемкость России возросла. Теперь в мировом «рейтинге честности» мы находимся примерно на 143-м месте из полутора сотен обследованных стран, пребывая в соседстве с африканскими Гамбией и Того.

Премьеру нужен закон. Он есть

Каким же инструментарием должен владеть новосозданный (назовем его так) Антикоррупционный комитет? По мнению премьера, ему нужен закон о борьбе с коррупцией.
Необходимость его не только назрела – давным-давно перезрела. Не зря же в постсоветской России депутаты Госдумы предприняли три серьезные попытки принять закон против взяточничества. Каждый с большим трудом проходил через сито согласований и утрясок, утверждался Советом Федерации и… И всякий раз на его пути вставал со своим вето главный гарант Конституции – Ельцин.
Четвертый вариант разработала в третьей Думе группа генералов-силовиков во главе с тогдашним председателем комитета по безопасности, известным борцом с оргпреступностью – генералом А. Гуровым. В авторский коллектив вошли бывший директор ФСБ Н. Ковалев, экс-глава МВД А. Куликов и другие маститые борцы с криминальным миром.
Чем хорош их законопроект? Он вобрал в себя все лучшее из мирового опыта борьбы с подкупом и поборами. И что самое главное – впервые в российское законодательство вводил такие понятия, как «коррупция», «коррупционные отношения», «активный и пассивный подкуп» и т.п. Ведь если в законе нет определения «коррупции», говорят оперативники, то все остальное – от лукавого. Любительщина и профанация. Потому и все многообразие «коррупционных отношений» сводится к банальной взятке.
К чести депутатов прошлой Думы, в ноябре 2002 года они на большом подъеме приняли новаторский закон в первом чтении. И все. Дальше ему хода не дали. Кто? Гадать можно сколько угодно. Взять бы сейчас этот закон и пустить в дело. Ну, наверное, с какими-то поправками. А если заводить процедуру принятия нового, так на это еще сколько времени уйдет! И будет ли он лучше нынешнего – еще вопрос.

Сколько еще впереди?

Или вот закавыка. В прошлом году Госдума ратифицировала Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию, к которой Россия присоединилась еще… в 1999 году. По чьей вине она пролежала в нафталине целых 7 лет? Снова загадка. Как бы там ни было, но нижняя палата ратифицировала еще и Конвенцию ООН против коррупции, которую наша страна подписала в 2003-м. Теперь мы просто обязаны приводить свое законодательство в соответствие с требованиями обеих Конвенций. Почему не приводим? Идут согласования и пересогласования. Но как с иронией сказал в свое время лучший спикер Европы, председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, «лучший способ провалить дело – это пустить его на согласования по комиссиям».
– Торможение идет потому, что в этих Конвенциях содержатся очень неудобные для наших взяточников позиции, – пояснила мне генеральный директор российского отделения «Трансперенси Интернешнл» Елена Панфилова. – Например, в них есть такое понятие, как ответственность за незаконное обогащение. Иными словами, сумма расходов чиновника должна соответствовать его доходам. Если потратил больше, чем заработал, – значит, это «левые» деньги.
Оказывается, у Налоговой полиции США существует институт «презумпции виновности клиента». Речь о том же: не сумел доказать законность происхождения своей собственности или банковского вклада – значит, украл или взял взятку. Тогда отдай незаконно нажитое и отправляйся за решетку за обман государства. Почему мы, которые, когда надо и не надо, глядим в рот американцам, не хотим перенять этот опыт?
– Что за бред? – воскликнет отечественный мздоимец. – За что боролись? Этак полстраны пересажать можно.
Во всяком случае, очень большой группе владельцев газет и пароходов пришлось бы отвечать на вопросы типа: «Откуда дровишки?»
Представляете, что начнется, если чиновнику, главе местной администрации, начальнику милиции, главврачу государственной клиники, ректору вуза, губернатору или министру начнут задавать подобные вопросы? Дескать, откуда у вас при фиксированном государственном жалованье многомиллионный особняк, «Мерседес», дача на Лазурном Берегу и безголосая Катя Щель на телевидении, чьи «Муси-гуси» вы оплачиваете? Не представляете? И я не представляю.
– Коррупция, – говорил мне депутат Госдумы Александр Гуров, – уже основательно разъела наш государственный аппарат. В то же время мы создали такую экономическую систему, при которой взятка стала стержнем и едва ли не единственной движущей силой хозяйственных отношений. «Отмени» ее завтра – и многие магазины не получат продуктов, заводы – комплектующих деталей, строители – кирпича и краски.
Может, это мнение кому-то покажется спорным. Но не зря же только что покинувший пост главы Росфинмониторинга В. Зубков произнес изумившую многих фразу:
– Если что и погубит Россию, так это коррупция и непрофессионализм.
Ну, с непрофессионализмом, кажется, начали бороться, отпустив с миром с поста главного врача страны строймонтажника Зурабова. Отчетливо понятно стало, что глава Минэкономразвития Греф, не имеющий высшего экономического образования, не может далее определять экономическую стратегию России. А как быть с коррупцией? Здесь все еще впереди.
А пока дико растут цены. Идет проверка на прочность нового главы правительства В. Зубкова, бросившего вызов взятке.