[43] Особенности национальной фармацевтики

Несмотря на то что работа над национальным проектом «Здоровье» идет без малого 2 года, ситуация с отечественной фармацевтической отраслью лучше не стала. Почему? Ответ на этот вопрос дал заместитель председателя Комитета ГД по образованию и науке, доктор медицинских наук, профессор, действительный член Российской академии медицинских наук Сергей КОЛЕСНИКОВ. Как по заказу!

Работа над концепцией национальной лекарственной политики в России под руководством Рамила Усмановича Хабриева (тогда начальника Бюро Минздрава) велась еще в 1996-1999 годах, но на государственном уровне она так и не была принята. В последние годы отечественную фармацевтическую промышленность, в том числе и предприятия, выпускавшие субстанции, мы практически потеряли. А в свое время снабжали ими все страны Варшавского договора и бывшие союзные республики. Польша, Болгария из нашего сырья делали лекарства и успешно ими торговали. Сегодня же на российском рынке 90 процентов импортных субстанций. Большая часть фармацевтических производств не доведена до уровня GMP – международных стандартов производства лекарств. Это означает, что, вступив в ВТО, мы будем вынуждены закрыть практически все еще существующие фармацевтические производства, собственно, и выпускающие отечественные субстанции.
Развалу отрасли способствовали мощная демпинговая атака из-за рубежа, отсутствие в начале 90-х годов государственной поддержки, акционирование и приватизация фармацевтических производств. В итоге – отечественные фармацевтические предприятия и производство субстанций были уничтожены. Когда пришел Евгений Примаков, фармпромышленности дали налоговые льготы, часть предприятий удалось спасти. В 2002 году льготы были отменены: отрасль провалилась в очередной кризис. Тогда же правительство России разрешило зарубежным инвесторам покупать еле выживающие фармпредприятия. Некоторые покупатели оказались недобросовестными – приобретенные предприятия разрушили или перепрофилировали. Не думаю, что появление на нашем рынке зарубежных инвесторов, настроенных на то, чтобы Россия полностью зависела от зарубежных лекарств, было случайным. Цена вопроса, видимо, была очень велика. Да и политика управления, отвечающего за закупки Минздрава того времени (с которым я встречался как депутат в 2000-2002 годах), была ориентирована на зарубежных поставщиков, а не на госзаказ отечественным.
После принятия революционного закона о монетизации льгот и внедрении в 2005 году системы дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО) – а это ни много ни мало 2 миллиарда долларов ежегодно – появилась надежда на возрождение нашей фармацевтической индустрии – если бы государство заказывало отечественные лекарства. Но этого не произошло: пресловутые тендеры, как известно, зачастую проводятся в интересах конкретных компаний, в результате в ценовом выражении доля импортных лекарств в ДЛО составляет 93 процента – даже больше, чем на рынке. Спасительного госзаказа, который не так давно позволял предприятиям планировать жизнь на 5 лет вперед и развивать производство, по-прежнему нет. Сегодня отечественный производитель не может взять кредит – у него нет гарантии возврата: не исключено, что на следующий год тендер он не выиграет. Бездумная государственная политика опять ввергла наши фармацевтические предприятия в кризисное состояние. Как по заказу!

Вместо лекарств – упаковку

Умные китайцы и индусы делают по-другому. Они закупают импортные препараты с условием, что производитель построит у них фабрики полного цикла – от производства субстанций до готовых препаратов. В России все по-другому: наши фабрики скупают зарубежные инвесторы, причем не самые богатые страны – допустим, Исландия. Например, одна из ее фирм уже скупила предприятия по производству онкологических препаратов в Восточной Европе – в Румынии и Болгарии и начала скупать и открывать производства у нас.
Ничего страшного в этом бы не было, если бы иностранцы восстанавливали наши производства до стадии полного цикла. Но этого нет. Вместо лекарств фабрики начинают производить… отечественную упаковку, в которую новые хозяева и пакуют дешевое сырье, приобретенное, например, в Китае, Индии. Этим наше участие в «производстве» лекарств заканчивается, поэтому мы и живем на зарубежных препаратах далеко не лучшего качества. Очень опасная ситуация, особенно с антибиотиками, потому что они – вопрос национальной безопасности. Случись в стране экстремальная ситуация – антибиотиков у нас может не оказаться.
Здесь уместно вспомнить о возможной кооперации с Белоруссией. Там фармацевтические предприятия как работали, так и работают, обеспечивая, правда, внутренний рынок. Но могут поставлять качественные лекарства и в Россию. Предложения такие были. Для этого необходимо полностью снять все таможенные ограничения за транспортировку социально значимых товаров и дать им льготный режим. Тогда интерес будет взаимным. Кстати, скооперироваться можно не только с Белоруссией, но и с Казахстаном, Арменией, что-то там еще теплится, какие-то препараты они делают. Украина тоже могла бы поучаствовать.
Была попытка скоординировать работу на государственном уровне. В феврале по решению Дмитрия Медведева была создана экспертная группа для подготовки концепции развития фарминдустрии. В начале марта в Росздравнадзоре под руководством Андрея Младенцева она была разработана и передана в правительство. На этом все и закончилось. Интересы фармпромышленности и медицинской индустрии у нас никто не лоббирует. Чиновники нижнего ранга не смеют перечить чиновникам высшего ранга, а те, на мой взгляд, пока не могут поделить сферы влияния. Промышленность, наукоемкие технологии, социальный сектор – у Дмитрия Медведева, промышленность и наука – у Сергея Иванова. А фармацевтическая промышленность и медицинская индустрия как раз посередине. В одиночку ни тот, ни другой решить ничего не могут. Между Министерствами здравоохранения и социального развития и промышленности и энергетики должен быть государственный заказчик.
У нас есть министерства, агентства, надзорные органы, но нет собственно сектора реальной экономики. То, что есть, все разрознено, неуправляемо, работает хаотично, на принципах базарной экономики. Государство до поры до времени на это никакого внимания не обращало. Сейчас происходят существенные подвижки, и по ключевым отраслям начали создаваться корпорации. Пытаются создать и государственную корпорацию по фармацевтике. Корпоративный принцип поддерживаю полностью. В создание корпораций вкладываются огромные деньги, даются налоговые и инвестиционные преференции. А лекарства, медицинское оборудование и ресурсное обеспечение здравоохранения вообще – это зона обеспечения социальной безопасности.
Однако особенность наших фармацевтического и медицинского секторов в том, что предприятий с государственным участием в них почти не осталось. В корпорацию попадут те, которые никому не нужны. Появится структура на хилых ножках, от которой толк получить будет невозможно. Следовательно, вопрос не только и не столько в создании корпорации. Нам нужна национальная лекарственная и межиндустриальная концепция или программа развития. И мы хотим ее прописать. Если сейчас мы этого не сделаем, ВТО на всей нашей фармации поставит жирный крест.

Что надо сделать

Поэтому группа энтузиастов и уважаемых экспертов из Центра развития межсекторальных программ и Национальной инновационно-технологической палаты и решили создать экспертный совет для подготовки комплексной программы развития медицинской индустрии. На мой взгляд, в экспертный совет должны войти не только медики, но и промышленники, государственные чиновники, экономисты, практики, представители общественности – для усиления общественно-государственного взаимодействия – по примеру большинства стран, в которых привлекать общественность к решению государственных задач – норма.
Есть еще одна проблема, на которую хотелось бы обратить внимание лиц, принимающих решение. У нас нет не только стандартов лечения каждой болезни, но и регистра больных. Россия – страна с непонятным количеством больных с непонятным сочетанием болезней. А ведь если ты хочешь кого-то лечить – сначала поставь диагноз, создай информационную базу: сколько может стоить лечение, какие лекарства и медицинские приборы потребуются. А мы, получается, этого знать не хотим.
Поэтому у льготников так много нареканий к спискам льготных лекарств, в которые не попали даже необходимые по жизненным показаниям, для лечения болезни, не говоря о профилактических. Профилактику у нас на первое место никто не ставит. И в существующей концепции, и в действиях исполнительной власти профилактического компонента – 2 процента, а нужно не менее 30. Тогда лечение станет гораздо дешевле. Но об этом никто не думает! Например, в Минздравсоцразвития и Минфине до последнего времени не очень понимали, что гемофиликов необходимо лечить до того, как они станут инвалидами. Тогда многие годы они будут работать, жить, а не лежать с больными суставами в инвалидных колясках. Наши «знатоки» считают, что лекарства надо давать только инвалидам: пока им не станешь, лечить не будут.
Списки льготных лекарств должны определять несколько независимых экспертов, а не лоббисты фармацевтических компаний. И руководствуясь не личным разумением, а стандартами лечения каждого заболевания, которые, как я уже говорил, у нас не внедрены повсеместно.
Тогда можно будет просчитать, сколько и какие лекарства нужны – от самых дешевых до самых дорогих. И предлагать льготникам отечественные препараты хорошего качества по средней стоимости, не немецкие, но и не китайские. Кто захочет лекарство дороже, чем государство может себе позволить, – должен будет доплатить. Эта схема прекрасно работает в странах ЕС. У нас о ней, как и о профилактике, никто не вспоминает. А жаль.