Сетевое СМИ Парламентского Собрания Союза Беларуси и России
Сетевое СМИ Парламентского Собрания Союза Беларуси и России
Роман Виктюк собирался выписываться из больницы, но болезнь оказалась коварнее. ФОТО: kpmedia.ru
ХОТЕЛИ ВЫПИСЫВАТЬ
Роман Виктюк любил маски. Во многих своих спектаклях. А когда начался ковид, маски появились в его театре, как сувениры. Черные. С цитатами. Например: «Молчи. Танцуй свои слова» (из постановки «Нездешний сад. Рудольф Нуреев») или «Мадам прекрасна!» (из «Служанок»). Их раскупили тут же, как маэстро не стало. Видимо, выбрав оружием в борьбе с коронавирусом, который и сгубил режиссера.
Виктюк попал в Бахрушинскую больницу 27 октября. За день до дня рождения. И почти сразу его перевели в реанимацию. Спустя время режиссеру стало лучше. Хотели даже выписывать.
Он возвращался к жизни. Перечитывал Гомера и Борхеса. Рвался репетировать премьеру - комедию «Скок в постель». Однако 17 ноября мастера настигло частое последствие ковида - тромбоэмболия…
Прощание с Романом Григорьевичем шло в родном театре около четырех часов. Последний приют Виктюк нашел, как и хотел, в родном Львове рядом с мамой и папой.
НЕ ПРОСПИ, СЧАСТЬЕ
...В 2010 году мне посчастливилось взять интервью у Романа Григорьевича. Виктюку исполнялось 75 лет, и к юбилею он готовил премьеру «Король-Арлекин». О лицедее-самозванце. Я несколько лет охотилась за режиссером, но он ускользал. А тогда, кажется, сказала ему, любителю мистики, что по знаку зодиака я тоже Скорпион. И Роман Григорьевич оставил номер домашнего телефона. В условленное время набрала и услышала голос: «В потоке жизни не усни. А коль уснул, то остановку, - тут Виктюк делал свою знаменитую паузу, - счастья не проспи». «Алло, Роман Григорьевич! - кричала я сквозь шум машин, все еще не понимая, что обращаюсь к... автоответчику. А тот перешел на шепот: «Не проспи, не проспи...» - и засмеялся. Однако надо было узнать, когда и где у нас интервью. И набрала номер еще раз. Виктюк трубку взял.
- Роман Григорьевич, у вас такой необычный... - начала, но режиссер остановил меня. И тоном, не терпящим возражений, сказал:
- Завтра перед репетицией.
В назначенное время была в Театре Виктюка. Там шел ремонт, но репетиции проводились.
Роман Григорьевич в облаке дорогого парфюма вплыл в зал. И заполнил собою все пространство. Одет был, правда, не в умопомрачительный пиджак, который так любил, а в длинную вязаную кофту-пальто. Шею укутывал малиновый шарф. Темные очки. На пальце - перстень, подарок Версаче. Часто звонил телефон. Хитом Фредди Меркьюри I want to break free («Я хочу вырваться на свободу»).
Актеров называл «детьми». «Димуля! На голос иди, сына! Нет! Не поворачивайся! Чепуха! Туда не смотри, дурачься!» - указывал ведущему актеру Дмитрию Бозину. Тот играл Арлекина.
Виктюк на репетиции - театр одного актера. Он весь в процессе. Подпрыгивает, размахивает руками.
- Премьера к юбилею - лучший подарок для вас? - спрашиваю.
- Каждый человек на протяжении года к этому дню, не особенно радостному, должен готовить себе подарок. Если не знаешь, чем будет сегодняшний подарок отличаться от прошлогоднего, это нехорошо, потому что нет поступательного движения. К счастью, ты не была в пионерском лагере и не знаешь, что такое коллективное сознание идиотизма. Протягивают красную ленточку, человек с пистолетом говорит: «Раз, два, три!» и стреляет. И надо бежать. Десять километров или сто метров. И соревноваться, кто раньше. И в руки еще давали фамилии. Я сразу говорил: «Давайте я не побегу, а поставлю свою табличку в ящик с единицей или двойкой». А начальник твердил: «Раз, два, три: беги!» И я бежал. И пел: «В коммунистической бригаде с нами Ленин впереди». И в этом и есть жизнь. Если задумаешься, куда бежишь, что идиот стрелял, что глупость вокруг, что не достигнешь цели, никогда не прибежишь. Режиссер должен знать: «Беги, дурачок, беги! И не думай ни о чем». Пусть слезки капают. Маму проси, чтоб помогла немножко. Но бе-ги! И подарочек себе такой придумай, чтобы весь абсурд вокруг в нем отобразить.
УДАЧЛИВЫЙ «РЕБЕНОК»
В конце речь зашла и о моем грядущем юбилее. И Роман Григорьевич сделал мне подарок. Два билета на легендарных «Служанок» по пьесе Жана Жене. Они впервые увидели свет в 1988 году на сцене «Сатирикона». Две сестры, Соланж и Клер, прислуживают Мадам. И завидуют ее красоте и богатству. Заявляют на любовника Мадам в полицию, а саму ее хотят убить. Все роли играют мужчины. Удачное соединение драмы, хореографии от Аллы Сигаловой и музыки. Да, еще сложный грим, как в Театре Кабуки.
До Дмитрия Бозина Соланж играл Константин Райкин.
- Это был первый спектакль после смерти моего отца, - вспоминает худрук «Сатирикона». - Он изменил жизнь нашего театра, наметил свою дорогу и послужил предзнаменованием нового перестроечного времени, когда Россия всех удивляла и радовала. «Служанки» впрямую не поднимали знакомых социальных проблем. Спектакль был совершенно отдельным цветком - произведением, которое сыграло невероятно значимую роль для культурного пространства страны. Ничего подобного до и после я не играл.
Главное в «Служанках» - энергетика самого Виктюка (он всегда присутствовал и выходил на поклоны): мощная, яркая, свободная, озорная и добрая.
Каждый из спектаклей Виктюк называл «ребенком». Одним из удачливых «детей» был «Реквием по Радамесу». С Ольгой Аросевой, Верой Васильевой и Еленой Образцовой. Они играли оперных див в доме престарелых.
- Этот спектакль был большим счастьем, - вспоминает, с трудом сдерживая слезы, Вера Васильева. - Мы в свои 80 с чем-то лет ощущали себя девчонками, влюбленными в театр. Роман Григорьевич нас любил. И ругал, но так, что мы чувствовали себя счастливыми.
Один из самых эпатажных спектаклей Виктюка шел в Минске в Государственном театре музкомедии БССР. Роман Григорьевич поставил его в 1982 году. Взял грибоедовское «Горе от ума», но получилась не комедия, а скорее трагифарс. Костюмы и декорации - черно-белые. Вместо вальса - рок-н-ролл и танго. Чацкий - в бархатном пиджаке. На фразе о том, как сладок «дым Отечества», к нему подвозили фанерный рояль. Фамусов ездил в инвалидной коляске. Только главный дирижер отказался следовать идеям Виктюка. Роман Григорьевич хотел, чтобы он был сумасшедшим - в белом и со связанными руками. Так, чтобы казалось, что он парализован и дирижирует одними пальцами.
Виктюк, бывало, вспоминал родной Львов. Высокое дерево во дворе дома.
- Однажды я убедил всех ребят в том, что умею летать, - рассказывал режиссер. - Собрал такую же, как я, детвору, забрался на верхушку дерева и сказал: «Сейчас полечу». Ребята стояли внизу и считали до четырех… А я не летел. Они вновь считали. Не летел. А на третий раз прыгнул, ударился о землю, но тут же поднялся, и, подобно белому лебедю из балета Чайковского, начал изображать полет. Ребята поверили, что я могу летать, подхватили на руки, подняли высоко. А это был просто режиссерский ход…
ЛУЖКОВ ОТДАЛ КВАРТИРУ СТАЛИНУ
Роман Григорьевич родился во Львове, который на тот момент был еще не украинским, а польским городом.
- Когда я учился в школе, он был звездой, ставя острые, будоражащие спектакли в театре юного зрителя, - вспоминает земляк, кинокритик Андрей Плахов. - После убийства его близкого друга, актера Юрия Копосова, покинул Львов.
В Москве Роман Григорьевич жил в элитном доме на Тверской. В просторной квартире, которая когда-то принадлежала сыну, а потом внуку Сталина. С видом на Кремль и Госдуму. В 90-х она досталась Виктюку от тогдашнего мэра Москвы Лужкова. Квартиру выхлопотал мэтру актер Михаил Ульянов. Он играл у Виктюка. По мистическому стечению обстоятельств - тоже Сталина. В спектакле «Уроки мастера». Ульянов был вхож в кабинет к Лужкову. И для того, чтобы помочь Виктюку с жильем, принес градоначальнику документы, воспевающие Романа Григорьевича. Но Лужков ответил, что жильцы найдены. Тогда Ульянов с теми же интонациями, с какими говорил за Сталина, спросил, может ли назвать хотя бы фамилию того, о ком хлопочет. Лужков разрешил. Услышав «Виктюк», ответил: «Ему - можно!»