Сетевое СМИ Парламентского Собрания Союза Беларуси и России
Сетевое СМИ Парламентского Собрания Союза Беларуси и России
25 июля исполнилось четверть века со дня первого выхода в открытый космос женщины-космонавта. 25 лет назад за борт орбитальной космической станции «Салют-7» шагнула Светлана Савицкая, почти на три месяца опередив американку Кэтрин Салливэн, совершившую выход в космос 11 октября. Накануне юбилея Светлана Евгеньевна, член Комиссии Парламентского Собрания Союза Беларуси и России по безопасности, обороне и борьбе с преступностью, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по обороне, дважды Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта, ответила на вопросы «СВ». – Светлана Евгеньевна, расскажите, пожалуйста, о своем выходе в открытый космос.
– Он состоялся в 1984 году, во время моего второго полета, длившегося с 17 по 29 июля. В составе экипажа, в котором я работала бортинженером КК «Союз Т-12», были Владимир Джанибеков и Игорь Волк. Полет длился 11 суток 19 часов 14 минут 36 секунд. За пределами орбитальной станции я находилась 3 часа 34 минуты. До этого женщины в открытый космос не выходили.
Чтобы стало понятно, насколько это было важно для нашей страны, напомню, что в то время в мире были две космические державы: СССР и США. Первенство было за нами. После своего первого полета в космос в 1982 году я пришла к выводу, что в программу предполетной подготовки следующего экипажа можно и нужно включить выход в открытый космос женщины. Но руководство тогда со мной не согласилось, мотивируя тем, что это тяжелая работа: 25 лет назад ее выполняли далеко не все мужчины.
В конце 1983 года нам стало известно, что Соединенные Штаты планируют выход в открытый космос женщины-астронавта. Допустить, чтобы американцы нас обошли, было нельзя. Поэтому кроме серии экспериментов в моей программе появилось еще одно задание. Сегодня выход в открытый космос включают в программу подготовки практически всех космонавтов, поскольку появилось много задач, решить которые можно только там, а мне секреты нахождения и работы вне стен станции пришлось познавать самостоятельно.
Космический пилотируемый полет – всегда испытательный, на орбите проходит доработка и совершенствование техники и корабля, копится опыт управления ими, выживания в замкнутом пространстве в условиях невесомости. Выполняются разнообразные фундаментальные и прикладные научные задачи – из области астрофизики, биологии в интересах народного хозяйства, здравоохранения, ВПК, решать которые можно только в невесомости. С Володей Джанибековым в открытом космосе мы, например, испытывали уникальный универсальный режущий инструмент, к слову, созданный в Институте электросварки им. Е.О. Патона, что на Украине. Сегодня подобных задач нет, но в любой момент их могут поставить.
Последнее время и мы, и американцы из полета в полет работаем над получением уникальных сплавов для изготовления полупроводников самого широкого применения, сверхчистых веществ и вакцин, необходимых здравоохранению, генной инженерии и так далее. Получить вещество такой чистоты на земле нельзя. В процессе работы космонавты используют различные приборы, материалы, ведут астрофизические, астрономические наблюдения. Ситуация в космосе меняется ежесекундно, в каждое мгновение можно получить новую научную информацию.
– Видимо, изменилась и система жизнеобеспечения?
– Безусловно. За 25 лет экипажи летали не на одну станцию. В каждом полете работают испытатели, их рекомендации и помогают совершенствовать условия жизни и работы космонавтов на орбите, их меню, режимы дня и отдыха. Накопленные в длительных полетах знания о том, как прожить в невесомости полгода или год, обеспечить нормальный температурный режим, чем космонавта лечить, какие костюмы ему носить, профилактические меры применять, каким составом дышать, что пить – это бесценный опыт, которого ни у кого, кроме нас, не было.
Системы жизнеобеспечения, применяемые сегодня на МКС, в основном наши. Ничего подобного в США не сделали до сих пор. В 1992-1993 годах они должны были запустить орбитальную станцию Freedom, но работу свернули – не смогли сделать систему жизнеобеспечения для длительных полетов.
МКС, эксплуатируемая совместно, построена фактически на нашей технике, на основе наших космических разработок и сегментов. Американские тоже есть, но в гораздо меньшем количестве.
В космосе они зависели и будут зависеть от нас. Помнится, в США долго не могли придумать, как астронавтам писать шариковыми ручками в условиях невесомости. Много денег потратили на исследования. У наших космонавтов подобных проблем не было: мы писали карандашами. Наш народ был и будет силен тем, что всегда найдет простое решение нерешаемых задач. Это особенность смекалистого, догадливого русского ума.
– Сейчас заговорили о полетах на Марс, промышленном освоении полезных ископаемых Луны. Это возможно?
– Наука и техника, как говорится, преград не знают. Все зависит от финансовых возможностей: чем больше денег вложишь, тем дальше улетишь и больше задач решишь. Марс, учитывая его расположение, длительность полета, возможности прилета, – первая планета, на которую люди полетят. Сначала, правда, необходимо создать технику, способную туда долететь, «припарковаться» и вернуться на Землю, обеспечить жизнедеятельность человека. Сегодня ученые над этим почти не работают. Предполагаю, что в ближайшие десять лет человек на Марс не полетит.
Лунная программа есть. Но американцы ее заморозили. Они подумывали добывать на Луне гелий в промышленных масштабах и в качестве топлива продавать землянам. Проблема в том, что его надо доставить поближе к предполагаемым потребителям – в торгово-промышленном объеме и на специальном корабле. В условиях кризиса работать над подобными проектами невозможно. Поэтому, думаю, космос еще долго будет полигоном для изучения и отработки новой техники, получения сверхчистых материалов, научных экспериментов. А что касается промышленного использования лунных баз или создания поселений – это задел на будущее, причем не на ближайшее будущее.
Беседовала
Наталья ДОЛГУШИНА